Мерило народа не то, каков он есть, а то, что он считает прекрасным и истинным.
/Ф. М. Достоевский/
Пик позитивного развития сети Интернет пройден, по крайней мере — на территории РФ. От дальнейшего развития событий будет зависеть востребованность Сети, среди обывателей, но, к сожалению, фотограф не может ожидать перемен: нужно прожить эпоху перемен (оказаться в эпицентре, чтобы выжить, укрепиться и продолжить Путь).
Отсидеться не получится. (Не то ремесло.)
Примечательно, что один из «побочных эффектов», от использования сети Интернет, который замечаешь только со временем, — вовсе не слава (хотя она тоже способна сбить с толку, и что неприятно — в самом начале творческого пути), а самое обычное человекоугодие.
Стремление быть понятым, как самоцель — причина худого окружения и мнимых ценностей: на пути искусства, да и в целом по жизни, — необходимо постоянно осматриваться (замечать, подвергать многое сомнению), чтобы трезво оценивать свое положение.
Причем тут Интернет?
Большинство фотографов опирается на «онлайн-прокачку»: лайки, интервью, конкурсы, ну и, куда же без этого, формирование привлекательной «онлайн-обертки» (SERM). Есть мнение (и его авторы — отнюдь не маркетологи, а предшественники, из различных сфер, в том числе — искусства), которое отражает эволюцию понимания труда работником:
- Трудиться, чтобы есть, ибо «кто не работает…».
- Трудиться, чтобы прославиться.
- Трудиться, чтобы сыскать беспрекословный авторитет и абсолютную власть.
- Трудиться, чтобы найти близкого по духу человека.
- Трудиться, чтобы не посрамить нацию и память предков; потому-что не трудиться уже не можешь.
Нужно ли говорить, что мы долго не можем оторвать ногу от первой ступени и вопреки здравому рассудку отдаем жизнь на вожделение третьей, пока сами стоим на второй, с непреклонным осуждением последующих?
Трудно пояснить, изначально — самому себе, позднее — собеседнику, что любое общество, и во все времена, кланяется чину, ради собственной выгоды, а не человеку — да, бессмысленно выслушивать восхищения, наслаждаться высокими оценками, тешить себя мыслью, что «Все, жизнь удалась», когда не понимаешь истинных мотивов тех, кто «разливается соловьем»… И, к сожалению, это неумение, уходить от собственных мнений о себе, становится уязвимостью, если мы начинаем безрассудно относиться к происходящему онлайн. К примеру, далее цитата из книги «Воспоминания», Дмитрия Сергеевича Лихачёва:
«Но когда в двадцатые годы в Москву хлынули десятки тысяч жадных, экспансивных молодых людей и каждому хотелось стать художником, поэтом, музыкантом, и формально они сами стали средой, но объективно оказывались в компании Пушкина и Чайковского, Достоевского и Чехова (далее — все имена великих деятелей русской культуры), то необходимо было либо приспособиться к этой среде, либо приспособить ее к себе. Другого выхода у них не было. Приспособление среды (сознательное или инстинктивное, пусть разбираются историки) шло по двум направлениям. Во-первых, создавалось общественное мнение, что все, что было «до», — никуда не годится. Пушкина — с корабля современности! Очистить все музеи от старых картин и создавать новые музеи, с картинами, начиная с семнадцатого года.»
Страница истории, на которой видна катастрофа: человек может настолько ослепнуть, что его ничуть не расстроит потеря чего-то лучшего в себе самом, если взамен он получит славу двух или трех поколений, которые так же откажутся от счастья, ради бессмысленных привилегий в рамках примитивных мещанских интересов.
Мы очень часто не понимаем, что никому нет дела до того, в квартире мы живем или в доме с видом на озеро, кушаем изысканную пищу или довольствуемся скудной снедью, которой кто-то может оскорбиться, носим ли мы изысканную одежку или практичную, неброскую… Всем аналогичным переживаниям принято уделять слишком много внимания, как итог — авторы, в каждом поколении, тратят массу сил на внешнее, забывая про внутреннее.
Жизнь на холостом ходу. — Зачем повторять известные ошибки?
Комментируя общественное мнение, касательно фильма «Зеркало», Андрей Тарковский емко, как и подобает человеку все силы которого были направлены вглубь себя, заметил:
Успех «Зеркала» меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана. Может быть, кино — самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии.
«Зеркало» — антимещанское кино, и поэтому у него не может не быть множества врагов.
«Зеркало» религиозно. И конечно, непонятно массе, привыкшей к киношке и не умеющей читать книг, слушать музыку, глядеть живопись… Никаким массам искусства и не надо, а нужно совсем другое — развлечение, отдыхательное зрелище, на фоне нравоучительного «сюжета».
Жесткость высказываний Андрея Арсеньевича оправдана: авторы непрерывно жаждут славы, ради стяжания которой нередко начинают человекоугодничать (снимать то, что от них ждут, и становятся «официантами»), если что-то не получается, то начинается прикрытие мнением от которого веет знакомым: «большинство…», «общественное…».
Сейчас, конечно, стало популярным прикрываться свободой, демократией, но понимаем ли ее устройство, бездумно восхваляя на протяжении многих лет?
Обращая внимание на слова Александра Солженицына:
«Мы изголодались по свободе, и нам кажется: нужна безграничная свобода. А свобода нужна ограниченная, иначе не будет слаженного общества. Только не в тех отношениях ограниченная, как зажимают нас. И — честно предупредить заранее, не обманывать. Нам демократия кажется солнцем незаходящим. А что такое демократия? — угождение грубому большинству. Угождение большинству означает: равнение на посредственность, равнение по низшему уровню, отсечение самых тонких высоких стеблей. Сто или тысяча остолопов своим голосованием указывают путь светлой голове.»
Вспоминаю главу «Человек за забором», из книги Константина Коровина:
«В России — в нашей прежней России — было одно странное явление, изумлявшее меня с ранних лет… Это было как бы сказать? — какое-то особое «общественное мнение». Я его слышал постоянно — этот торжествующий голос «общественного мнения», и он казался мне голосом какого-то маленького и противного человечка за забором. Жил человек где-то там, за забором, и таким уверенным голоском коротко и определенно говорил свое мнение, а за ним, как попугаи, повторяли все, и начинали кричать газеты.
Эта российская странность была поистине особенная и отвратительная. Но откуда брался этот господин из-за забора, с уверенным голоском?»
И рекомендую изучить главу «Проработки» из книги Дмитрия Лихачёва (рассматривалась тут же — выше по тексту), начало которой цитирую ниже:
«В мою задачу не может входить и выяснение смысла «проработок», их идеологической основы: по-моему, в них было много бессмыслицы, вызванной исключительно стремлением партийных организаций показать свою власть, твердость и готовность руководить тем, чего они, по существу, не понимали.
В этой главе я коснусь, в основном, техники «проработок», их психологического воздействия на «неорганизованную массу» ученых и неученых, учеников и учителей. «Проработки» являлись гласным доносительством, давали свободу озлобленности и зависти. Это был шабаш зла, торжество всяческой гнусности, когда люди (по крайней мере, часть из них) даже стремились прослыть мерзавцами, ища упоения в ужасе, внушаемом ими окружающим. Это было своего рода массовое душевное заболевание, постепенно охватившее всю страну.»
Общественное мнение — еще то лукавство.
Лучше молча трудиться, наслаждаться светописью, поиском натуры, открытием характеров, и форм, следовать по пути обретения вечных ценностей, познания собственных истоков; быть с чистым сердцем… не оправдываться, поскольку, при желании, все наши произведения смогут охаять, если захотят — уничтожить, но что нам до этого? Зло не превозможет, а добро не испачкается, восторжествует, потому что добро побеждает, если остается добром, а не скатывается до материальной битвы со злом.
Дополнено 16.05.2019
Мир всем, и попутного света на местах фотографических баталий.
Ваш,
Андрей Бондарь.
01.12.2020 в 20:31
Уважаю.