— Чем, думаешь, работа держится?
— Головой!
— И то. И головой, и руками, и сноровкой, а главное — сердцем. По сердцу она — человек горы свернет. А уж коли так-то, за ради хлебушка, то и не липнет она к рукам-то. Не дается, сынок; утекает куда-то. И руки тогда — как крюки, и голова — что пустой чугунок. И не дай тебе Господь, сынок, в месте своем ошибиться. Потому место все определяет для сердца-то. А я тут, видать, не к месту пришелся: не лежит душа, топорщится. И шумно тут, и народ дерганый, и начальство все спешит куда-то, все гонит, подталкивает да покрикивает. И выходит, Коля, выходит, что я себя маленько потерял. И как найти — не удумаю, не умыслю. Никак не удумаю — вот главное. А что смеются, так пусть себе смеются в полное здравие. На людей, сынок, обижаться не надо. Последнее это дело — на людей обиду держать. Самое последнее.
/Борис Васильев, Не стреляйте белых лебедей/
Тихий вечер, сытый желудок, а в голове крутятся «странные мысли»: «Зачем провел съемку, в которой не нуждался? Отчего забросил работу над книгой?» — Со мной такое не впервой и (с недавних пор) есть понимание, что подобный внутренний диалог во благо, поскольку мне как нельзя кстати разговоры про творчество и деньги.
Во-первых, потому что становится тесно в рамках работы на заказчика. Во-вторых, я никогда, и ни за что, не променяю скромный размеренный быт на мегаполис, хотя и понимаю, что там, продолжая оказывать услуги, можно существенно увеличить клиентскую базу, а это деньги (и не только), без которых вроде бы как никуда, но с ними что-то радости нет… Не радуют. Чем-то иным хочется измерять то, на что тратишь годы жизни.
Кстати, а на что трачу? Бизнес-портрет, чтобы человек использовал его на своем веб-сайте, от которого и сам заказчик не получает удовольствия; но позирует, поскольку «так надо», ну или «такой стандарт в индустрии» (в его — заказчика, естественно). Семейный потрет, «ценности и смыслы» которого тем лучше оплачиваются, чем они ближе к шаблону «как у всех». Радует, мотивирует и развивает только персональный портрет, за которым обращаются редко, но чем-то манит именно это направление, а чем — не знаю.
Хотя, если не торопиться с ответом, то пожалуй он и найдется: нравится ценностью, которую чем-то отличным от денег меряют, и образами, которые могут войти в книгу.
Фотографировать — нечто большее, чем фиксировать
Покуда оказываешь услуги, в глазах заказчика ценность твоего труда равняется сумме денег в договоре, которую он согласился заплатить. Примитив, являющийся, с одной стороны, ликом, сутью и реальною рынка, с другой — извечной проблемой: «Больше всего нам платят совсем, к сожалению, не за то, что имеет реальную ценность.»
Опускаются руки, как подумаешь, что лучше всего оплачивается то, что узнаваемо, привычно и не имеет отношения к портретируемому…
Подобные мысли сбивают с толку, поскольку такое вот «творчество» мало чем отличается как от «работа — дом», так и от «жил-жил, да помер». Нет тебе ни силы мысли, ни искусства; как робот терпеливо действуй по востребованному алгоритму и все.
Безусловно, на определенном жизненном этапе это уместно: пока не обзаведешься нужным, в твоем случае, комплектом оборудования; объемом знаний, нужными навыками; достаточным, по меркам выбранного направления, опытом (жизненным и профессиональным). Но придет время, когда все это будет «накоплено», и что тогда? А тогда — выбор. «Болезненный», кому-то показавшийся «забытым сном», в мире массовой культуры…
Творчество подразумевает создание нового: образов, связей и так далее. Искусство — тоже. В фотографии ценность определяют смыслы на плоскости, которых не было (изначально), как в реальной сцене, так и в видимых глазу свойствах изображаемого объекта, действия и т. д.
Материалистические ценности, как самоцель — противоестественно
Отечественный рынок фотографии не может похвастаться большой концентрацией денег и на первых порах это кажется главной проблемой. Появляется своеобразный «голод», которому, и в уме, и в сердце, отдается слишком много места. Изучаются «законы рынка потребительских услуг», вопросы конкурентной борьбы, ценообразования… Тратится много времени, пока как ошеломленный не осознаешь утопичность своих планов: стать богатым.
К сожалению, к этому призывает (и всегда призывал, — ред.) мир.
Складывается впечатление, что «современный порядок» устраивают люди, которые в детстве, ну или в недавнем прошлом, не получили удовлетворения каких-то желаний и теперь хотят за все упущенные годы наверстать то, чего их (якобы) лишили ранее.
Единственный вопрос: а зачем мне в этом участвовать?
Мое детство прошло в хорошей семье, в хорошем городе. В 90-е прошлого столетия жили как все: без излишеств, дружно, помышляя о чем-то хорошем, отличном от еды. (Ценили близких и вместе радовались успехам, вместе решали возникающие проблемы и так далее.)
Школьные учителя объясняли суть образования, намекали на смысл жизни, хотя говорить им, как я теперь понимаю, было трудно: с одной стороны, наше детство в голове, с другой — что-то мешавшее внутри. Что это могло быть?
Наверно, как и я сейчас понимаю: труд учителя обесценивался, образ его — растаптывался. В общем, начиналось до боли знакомое «больше всего платят не за то, что подлинно ценно». Не без трудностей, но все-таки они смогли передать внимательным ученикам самое главное:
«…человек ответственен перед окружающим его миром.»
Отрекись от этого и вот ты уже материалист, а то и гедонист, которому плевать на ремесло, — на зрителя, в том числе, который в материалистическом мире является предметом (лишенным чувств и ценности).
Кому как, а я не считаю такой мир цивилизованным, разумным и человечным. Не хочу я и его «ценностей», и его смыслов, поскольку элементарно становишься рабом вещей (которые тебе указывают, как и когда их обслужить, заменить и так далее). Не говоря уже о том, что покоем, при внимательном рассмотрении, в материалистической системе мира и не пахнет! Только бы успеть… Только бы приобрести… Только бы… Тьфу!
Искусство должно состояться внутри, иначе — все суета сует
Наверно, пришло время определиться: во что верить и кому служить, к чему идти, пока время есть. От денег, как универсального средства обмена, конечно, не отказаться, а вот «напомнить им, где их место» — очень даже нужно. Во-первых, вне моего сердца. Они — «благодарность за созданное» и компенсация понесенных трат. Гонорар не может «указывать» мне (что, когда и для кого снимать), поскольку он вторичен, а первичны — мотивы, почему я выбрал ремесло и почему начинаю работу над тем или иным проектом. Во-вторых, место денег в рамках чего-то бытового, наподобие бытовых вопросов, без решения которых невозможен элементарный уровень жизни, а вопросы дружбы, культуры и наследственности, которая иначе называется и еще вспоминается, как «память предков» — нет уж (в этих вопросах деньгам мне предложить нечего).
Фотографом я не родился, но пришел в фотографию из другого ремесла. Я любил снимать, но это совсем не походило на современное «где был», «что ел» и так далее. Фотосъемка мне как-то помогала иначе взглянуть на мир, на человека: что в нем есть, если изменить угол зрения и отбросить суету, что во мне есть, без чего прочитать что-то в ближнем было бы невозможно и так далее.
Фотография открыла мне мир искусства. Не спекуляции, а подлинных авторов, которыми, как и всяким хорошим примером, стоит заинтересоваться (чтобы привнести позитивный опыт и в свою жизнь), если блуждания во мраке не по вкусу.
Вкус жизни — он не в «сладостях», от которых лишь проблемы со здоровьем, а в радости. Об этом редко говорят, но творчество, опыт автора — важнее, чем завершенное произведение; не потому что «всегда можно заработать больше», а потому что процесс — важнее и радостнее в большинстве вопросов, к тому же нет и намека на праздность.
Не мерить жизнь, труд, событие — итогом, но мерить выбором, действием — вот это разумно и гармонично, в отличии от материалистической кичливости (как реакции на обман зрителя и самого себя, когда усталому работяге «скармливаешь» что-то проходное, паразитируя на чем-то забытом, в мире эгоиста-материалиста: эстетическое непонимание, духовная открытость и, что совсем переврали и высмеяли, — любовь).
Ориентированное на деньги творчество дурно пахнет. А потому, довольно угодив бизнесу, и к подлинным задачам ремесла обратившись, стоит начать с себя — начать жить, трудиться, а не «зарабатывать»; жить, а не выживать (ну или проживать (коротать) свой век).
Возможно, я поздно понял слова:
«Создают голодные — сытые разрушают.»
Александр Вампилов
Но как-то они ближе, актуальнее, особенно в круговерти времени, которое все чаще «молвит» немодное, «устаревшее», а приглядишься — вечное, нетленное.
Вот и письмо Винсента, открытое недавно, пришлось ко времени:
«Я знаю одну старинную легенду. Не помню уж, какому народу она принадлежит, но я нахожу ее прекрасной. Разумеется, ее содержание не надо воспринимать буквально, но оно глубоко символично.
Легенда эта повествует, что род человеческий произошел от двух братьев.
Этим двум людям было разрешено выбрать все, чего бы они ни пожелали. Один выбрал золото, второй выбрал книгу.
У первого, который выбрал золото, все шло хорошо, второму же пришлось худо.
Легенда, не объясняя точно — почему, рассказывает, как человек с книгой был изгнан в холодную нищую страну, где оказался совершенно одинок. Но в дни несчастья он начал читать свою книгу и многое узнал из нее.
Таким образом, он устроил свою жизнь более сносно и нашел способ избавиться от своих горестей, так что в конце концов достиг известного могущества, хотя добился его исключительно ценой труда и борьбы.
К тому времени, когда он с помощью книги обрел силу, брат его потерял ее, после чего прожил еще достаточно долго, чтобы понять, что золото — не та ось, вокруг которой вращается мир.
Это только легенда, но в ней скрыта глубокая и, по-моему, бесспорная истина. Книга — это не только все произведения литературы, но также совесть, разум и искусство.
Золото — это не только деньги, но также символ многого другого…
Что же до остального, то, окажусь я одинок или нет, я все равно постараюсь устроиться так, чтобы иметь возможность продолжать работу.»
Винсент Ван Гог, Письма к брату Тео
Призадумался…
На что жить, покуда не нашел своего места в искусстве
Нужно становиться свободным автором. Не только что-то запечатлевать, но и искать. (Ценное и родное, даже если вокруг все разрушается, попирается и толпы снуют вокруг, как бы чем на этой разрухе им поживиться и что — высмеять, чтобы свою никчемность защитить.)
Я понимаю, что этот процесс будет долгим. Запустив маховик перемен — быстро их не жди и не жди предсказуемости, поскольку в жизни слишком много переменных. Но, как верно когда было трудно подметила Карина:
«Нет ничего, что окружающий мир может сделать с художником: ни технологии, ни отсутствие заказов, ни бедность. Самые настоящие работы Рембрандта — автопортреты разоренного человека.<…> Есть те, чьи работы так никогда и не станут известны людям. Но неизвестность — тоже ничто для художника. Он не знает времени; ни будущего, ни прошлого. Потому что искусство состоялось внутри, либо не состоялось. В этом вся суть.»
Дорогу осилит идущий.
Естественно, придется что-то по старой дружбе выполнять. Это и будет источником средств к существованию. Издание первой книги — тоже, наверно, может поддержать. Но все-таки я не питаю иллюзий. Возможно, потому что из головы никогда не выходили слова Винсента:
«Приучить себя к бедности и, видя, как солдат или грузчик живут и остаются здоровыми, несмотря на ветер и непогоду, довольствоваться жильем и пищей простых людей — так же практично, как зарабатывать несколько лишних гульденов в неделю. В конце концов, человек живет на свете не ради удовольствия, и вовсе не обязательно, чтобы тебе было лучше, чем другим.»
Винсент Ван Гог, Письма к брату Тео
Возможно, потому что внимательно изучаю биографии передвижников, русских меценатов. В определенный момент времени, многие из них на себе проверили слова Плутарха:
«Кто хочет пребывать в благополучии, тот должен научиться жить в нужде.»
А я чем лучше?
Главное — не скатиться к пассивности. Трудиться. Терпеливо и поступательно. Внимательно, насколько позволяет жизненный опыт, относиться к любой возможности, которая однажды не только может сыграть большое знание в творческой жизни, но и познакомить с людьми, слова и дела которых будут идти в том же направлении, что и выбранное мною сегодня.
Вместо заключения
Фотография — нечто большее, чем способ подзаработать. Иначе бы я занимался чем-то иным (благо опыт есть, да и сфера интересов обширна). Не произнеся сегодня известные слова и не исповедуя их своей жизнью: «Простите, этого я уже не делаю.» — Я рискую «столкнуться», а то и «раствориться», с тем (и в том), что именуется «приятным заработком» и «славой».
Безусловно, «сегодня» я буду высмеян, оплеван и вычеркнут из жизни многих. На их место (в это хочется верить) придут новые, кто понимает выбор, разделяет объективные ценности (как непреходящие в творчестве, так и по жизни в целом) и не выносит поспешных суждений.
Дополнено 17.05.2018
Мир всем, и попутного света на местах фотографических баталий.
Ваш,
Андрей Бондарь.
Добавить комментарий